Азиатская страна тратит много в надежде получить Нобелевскую премию, но чтобы реализовать эти амбиции, придется потратить больше, чем просто деньги.

За дверьми неряшливого кирпичного здания в южнокорейском городе Тэджон, крупный эксперимент медленно обретает форму. Большая часть лабораторного пространства первого этажа находится в стадии строительства, и одна плотно закрытая стеклянная дверь ведет прямо к тоннелю в земле. Но в конце зала, в стерильной лаборатории, находится сверкающий цилиндрический аппарат из меди и золота. Это прототип устройства, который однажды может ответить на главную тайну о Вселенной путем обнаружения частицы под названием Аксион - возможный компонент темной материи.

Если эксперимент удастся, этот аппарат перепишет физику, а его создателям обеспечит Нобелевскую премию. «Это трансформирует Корею, нет никакого сомнения в этом, - говорит физик Яннис Семертзитис (Yannis Semertzidis), который обеспечил Первому южнокорейскому техническому университету (KAIST) дотации в размере $ 7,6 миллиона в год. Однако никто не знает, существует ли Аксион. И этот проект, с такой высокой степенью риска, символизирует стремление страны стать мировым лидером в области фундаментальных исследований.

Южная Корея тратит значительные средства, чтобы достичь своей цели. В 1999 году инвестиции страны в НИОКР составили 2,07% от валового внутреннего продукта (ВВП), чуть ниже среднего значения для стран из Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). 4,29% (63,7 трлн вон, или US $ 60500000000) - столько Южная Корея инвестировала в НИОКР в 2014 году, обогнав занявший второе место Израиль (на 4,11%), а также став региональным конкурентом Японии и США. Самая большая часть инвестиций идет на прикладные исследования и разработки в промышленности, но правительство сделало крупные инвестиции и в фундаментальную науку.

Большая надежда состоит в том, что страна с помощью инноваций может обойти надвигающийся экономический кризис и в ходе этого процесса выиграть Нобелевскую премию. Южная Корея стремится увеличить свои инвестиции до 5% от ВВП к 2017 году, а правительство президента Пак Кын Хе объявило, что оно будет способствовать росту ежегодного уровня финансирования фундаментальной науки на 36% к 2018 году. «Фундаментальные исследования начинаются с интеллектуального любопытства среди ученых и технических специалистов, но это может быть источником развития новых технологий и отраслей», - сказала Парк.

Может ли страна реализовать свои амбиции? Ответ зависит от того, кого вы спросите об этом. Некоторые корейские ученые и политики сомневаются, что правительство сможет поддерживать высокий уровень инвестиций, и они опасаются, что культурные барьеры и бюрократия помешают исследованиям. Молодые ученые доказывают это по-своему: согласно данным, опубликованным в 2014 году американским Национальным научным фондом (NSF), около 70% жителей Южной Кореи, получивших докторскую степень в Соединенных Штатах, в 2008-11 годах планировали остаться там.

Переориентация национальной науки является нелегкой задачей, говорит Юнгах Парк (Youngah Park), президент Корейского института оценки и планирования в области науки и технологий (KISTEP), правительственного мозгового центра в Сеуле. Страна уже давно является отраслевым «последователем» - очень быстро перенимая технологии и продукты, такие как полупроводники и смартфоны, и делая их лучше и дешевле. «Теперь Корея нуждается в новой модели», - говорит она. «Это очень сложная и рискованная политика для нас».

Когда программа искусственного интеллекта (ИИ) AlphaGo побила корейского гроссмейстера Ли Седола (Lee Sedol) в игре Го в марте текущего года, это очень сильно повлияло на национальную психику. AlphaGo-шок, как назвали это явление, показал стране, что за ИИ - будущее: Корея должна догнать подобных изобретателю Go-игровой машины Google DeepMind в Лондоне.

Через несколько дней президент Пак заявила, что правительство будет инвестировать 1 трлн вон в ИИ к 2020 году, а также подталкивать частный сектор в инвестировании еще на 2,5 трлн вон. Краеугольным камнем этой инициативы будет частно-государственный научно-исследовательский институт с участием корпораций, таких как Samsung и LG. Но многие ученые раскритиковали такой подход, который будет притягивать государственные средства на развитие производства, а не на фундаментальные исследования, в которых нуждается страна.

Инъекция финансирования была характерна для стратегии, которая приводила в движение экономику Южной Кореи на протяжении последних нескольких десятилетий: правительство ставило перед собой цели, а затем направляло деньги корпоративным партнерам для их достижения. Формула была разработана отцом президента Парк, диктатором Пак Чжон Хи, который захватил власть в 1961 году путем переворота. Во время своего 18-летнего правления, он поддерживал компании, ставшие конгломератами, так называемые «чеболи» (например Samsung, LG и Hyundai), которые по сей день остаются основой современной экономики страны.

Развитие за счет этих производств на протяжении пяти десятилетий привело к тому, что Южная Корея превратилась из беднейшей страны в одну из ведущих промышленно развитых стран - члена группы 20 (G20). После того, как страна мучительно перешла от диктатуры к демократии, государственная поддержка исследований осталась приоритетом обеих партий — в основном, как драйвер для дальнейшего роста. Корпоративные гиганты Кореи по-прежнему доминируют в НИОКР. По данным Корейского института оценки и планирования в области науки и технологий, из 63,7 трлн вон, потраченных на НИОКР в 2014 году, 49,2 трлн были инвестированы частными предприятиями. Это включает в себя более половины из 11,2 трлн вон потраченных на фундаментальные исследования. Много прикладных исследований происходит за закрытыми дверьми, хотя партнерские отношения с научной средой находятся на подъеме.

Тем временем, финансируемые правительством лаборатории также работали в основном над разработками промышленных технологий, а «наука голубого неба» и фундаментальные исследования оставались второстепенными. «Политики не проводят различия между разработками и исследованиями в области технологий и поддержкой в области фундаментальной науки», - говорит физик Дучул Ким (Doochul Kim). «До недавнего времени, - говорит он - не было никакой поддержки фундаментальной науки вообще».

Изменения начались в преддверии президентских выборов 2007 года, когда группа исследователей донесла идею до ведущих политиков страны: «В стране необходимо построить институт фундаментальных наук (IBS)». Институт станет ответом Кореи академической элите института Макса Планка в Германии и центра RIKEN в Японии. «Это был первый раз, когда ученые пошли вперед и предложили свой собственный большой проект для нации», - говорит Юнгах Парк (Youngah Park), который состоял в консервативной партии в то время. Институты станут частью еще большего плана по созданию научно-исследовательского и бизнес пространства под названием Международный научно-деловой пояс. И это стало частью государственной политики, когда кандидат от консерваторов Ли Мен Бак (Lee Myung-bak) победил на выборах.

Политические споры впоследствии заставили правительство урезать некоторые из своих планов, но IBS выжили, в модифицированном виде. Пятьдесят IBS-центров, одна треть из них в Тэджоне, будет финансироваться в среднем на 10 млрд вон в год каждый, по крайней мере, 10 лет. Сегодня уже открыты 26 центров, остальные планируют открыть к 2021 году.

Центр Аксиона и прецизионной физики (CAPP) в KAIST является одним из них. Семертзидис стал руководителем центра в 2013 году, перейдя из Брукхейвенской национальной лаборатории (BNL) в Аптоне, Нью-Йорк.

В своем стремлении найти аксион, CAPP преследует громких конкурентов из Соединенных Штатов: эксперимент ADMX, основанный в Университете штата Вашингтон в Сиэтле. «Очень умные люди, без сомнения», - говорит Семертзидис, с обезоруживающей улыбкой. «Но мы победим, тем не менее, без сомнения». Он считает, что его команда обгонит ADMX в течение пяти лет, и это случится благодаря масштабному финансированию со стороны государства.

Независимо от результата, прогресс CAPP является важной вехой для корейской физики. Также как готовность страны привлекать иностранных специалистов и технологии. Остальные 25 существующих центров работают в различных сферах, начиная от модификации генов, заканчивая наноматериалами и чистой математикой. Примерно одна треть бюджета IBS расходуется на одно из флагманский направлений – строительство первого ускорителя редких изотопов в стране.

Южная Корея также инвестирует в научно-исследовательские учреждения за пределами IBS. Среди них Ускорительная лаборатория Пхохана. А в 2014 году страна завершила строительство грандиозного Антарктического научно-исследовательского центра в заливе Терра Нова, который быстро стал предметом зависти полярного научного сообщества. «Это было похоже на космический корабль», - сказал руководитель Национального американского научного фонда полярной науки Келли Фолкнер в 2014 году, спустя несколько месяцев после участия в церемонии открытия. «Удивительно видеть, что они могут сделать, начиная с нуля».

Как говорит Лесли Розенберг (Leslie Rosenberg), руководитель ADMX, Корея не напрасно вкладывает деньги в центры IBS. «Если они могут себе это позволить, я думаю, отдача будет огромной… И если они найдут аксион? Это будет непременно удостоено Нобелевской премии».

Политические аналитики предупреждают, что расходы на научные исследования могут сократиться в будущем, поскольку Корея сталкивается с вероятной перспективой экономического спада. В долгосрочной перспективе необходимо будет больше вкладывать в социальное обеспечение стареющего населения с одним из самых низких коэффициентов рождаемости в мире. «И хотя расходы на НИОКР продолжают расти в процентном отношении к ВВП, на самом деле они сокращаются, если смотреть в процентном отношении к государственным расходам», - говорит Юнгах Парк.
Некоторые критики говорят, что расходы сейчас слишком сосредоточены на Институте Фундаментальной Науки (IBS), что научно-исследовательские фонды поддерживаются за счет финансирования других грантов, и в первую очередь инвестируются проекты, потенциально достойные Нобеля. Но в большей степени правительство прaодолжает субсидировать прикладные проекты, в то время, как многие представители научного сообщества говорят, что следует сосредоточиться на долгосрочных фундаментальных исследованиях.

«Существует превосходная Наука, создаваемая в Корее, но все же, в общем, она не на таком высоком уровне, как в развитых странах, например, США, Великобритании и Германии», - говорит Джинву Хеон (Jinwoo Cheon), директор IBS Центра наномедицины в Йонсее, в Сеуле. «Для того, чтобы стимулировать инвестиции в фундаментальные исследования, - добавляет он - ученые должны убедить общественность и правительственных чиновников в своих бескорыстных стремлениях». «Недостаточно одних только выдающихся достижений в фундаментальной науке, она должна быть укоренена в нашем обществе – движимая любопытством исследователей и знающая различные способы мышления».

Сунчан Хеонг (Sunchan Jeong), директор RISP, говорит, что если есть такая вещь, как рецепт получения Нобелевской премии, то IBS знает его. «Выберите некоторые конкурентные отрасли в мире и сконцентрируйте свои инвестиции на них. Это хороший способ. Но нет никаких гарантий», - предупреждает он. «Люди в Корее должны понимать, что результатом научных исследований не всегда должна являться Нобелевская премия».

Источник: http://www.nature.com/news/why-south-korea-is-the-world-s-biggest-investor-in-research-1.19997